Мустанг и Чика  - Максимилиан Раин

- А где я сейчас буду ночевать?

К Жеке я не смогу снова пойти. Заявившись на глаза Елены Сергеевны после случившегося, сразу же сгорю на месте от стыда.

Не дав никому открыть рот, Борис предложил:

- В корпусах есть много свободных номеров. Мы с Вовкой оплатим, если что. С тебя оплата парой партий в шахматы.

- Да не вопрос.

Попрощавшись с хоккеистами, я в сопровождении Володи отправился устраиваться на ночевку. Боря остался решать животрепещущие мужские вопросы. Увидел действие харизмы знаменитости на возрастных администраторш. По-моему она даже денег с Володи забыла взять. Правда, поселила меня в двухместный номер, уже заселенный.

На кровати поверх одеяла в одежде лежал молодой парень с благообразным лицом. Увидев меня, поднял руку в знак приветствия.

Я подгреб к нему с приветственной лыбой:

- Я тут малость перекантуюсь, не возражаешь? Меня Павлом звать.

- Не возражаю. А этот болтливый журналист куда делся? Кстати, я - Геннадий.

Не поднимаясь с кровати, он пожал протянутую мной руку. Лицо и голос показались ужасно знакомыми. Блин горелый, да это же известный эстрадный тенор Белов Геннадий. Его «Дрозды» и «Травы, травы…» все уши по радио протрындели. Нет, я не то, чтобы против этого. Но, когда слишком… Это все равно что питаться только конфетами - вкусно, но надоедает. Слипание кое-каких отверстий запросто можно подхватить. Походу, в этом санатории куда ни плюнь, непременно в какую-нибудь знаменитость угодишь.

- Вижу, что сегодня не твой день, Гена, - вякнул, сконфуженно хихикая, - Охота в диких, хоть и березовых кущах на норовистых буйволиц требует сосредоточения и полной отдачи сил.

- Юноша, мы, по-моему, еще на брудершафт не пили, чтобы тыкать. Даже не понятно, по какому праву тебя тут заселили, - вдруг взвился певец.

- Ну, я этот…, как его…, композитор, - буркнул я, растерявшись и еще тише добавил, - Начинающий.

Тенор иронично оглядел мои перештопанные брюки и поинтересовался:

- И какие произведения вы уже сочинили?

- Ну, там всякие… Их по радио не передают. По ресторанам если только.

Вот влип. Сейчас эта знаменитость волну поднимет, и меня вышвырнут на улицу. Если ли в этом поселке подвалы?

- Если хотите, я могу наиграть свою песню. Только инструментов нет с собой.

- Делов то. Я сейчас схожу к администратору. Что принести? Гитару, виолончель, пианино? Посмотрим, какой вы композитор.

Тенор резко сорвался с постели и скрылся за дверью. Чего он вздыбился на меня? Не вовремя я тут нарисовался. Видно парень какой-то климакс подхватил. По-умному надо бы просто уйти и не связываться. А потом подождать футболистов. Нет, не годится. Как-то не по-пацански нюни распускать. Ладно, пусть будет то, что будет.

Гена довольно быстро вернулся, неся две гитары. Одна была шестиструнной, другая - семиструнной.

- Выбирай любую и давай, выдавай на гора свои сочинения, - возбужденно проговорил тенор.

- А чего мне за это будет? Я за так горло надрывать не люблю, - нагло высказался я.

Певец хмыкнул, прошел в прихожую и вышел оттуда с коричневой рублевой бумажкой:

- Этого хватит?

Я взял шестиструнку, тронул струны, колками немного подправил тоны. Улегся на постелю по примеру соседа и побренчал немного ни о чем. В голове ни одной мысли - какую песню выдать. Не бацать же этому рафинированному парню токаревский шансон. Была одна песенка задушевная на рубеже восьмидесятых. Гнатюк ее исполнял - «Зорька алая». Немудрящая такая, слова легко вспомнились.

Песня закончилась. Кашлянули. В комнате обнаружился Федотов, смущенно переминающийся с ноги на ногу:

- Мы с Борькой идем сейчас в ресторан, зубки поточить. Давай с нами. А что за песня такая хорошая? Сыграешь нам потом?

- Я с вами, если не против, - вскочил Белов и протянул руку футболисту, - Гена.

- Володя… Ну, пошли с нами. Как говорил великий Ибн-Бируни: - «Не имей сто рублей, а имей сто друзей».

- А что с подругами? - невинно поинтересовался я.

- Охотничий сезон еще не закрыт, - загадочно улыбнулся Федотов.

Я когда первый раз увидел здание ресторана, то подумал, что попал вновь в свое время. Архитектура двадцать первого века, напоминала чем-то космическую станцию на чужой планете. Полукруглое стеклянное здание соединялось с некоторыми жилыми корпусами дома отдыха трубчатыми переходами. Само здание сочетало в себе несколько функций. Ресторан дополнялся зимним садом. Залы располагались среди живых берез. В глубине зимнего сада, но в пределах видимости, посетители могли наблюдать невероятно красивый ландшафт с каменными пригорками, в которых виднелись гроты, искусственные водопады и водоемы. Через витражи в высоких сводах здания и стеклянные стены свет заполнял помещение в светлое время суток.

В другой части зала ближе к фойе располагалась вместительная эстрада со стоящим в глубине пианино. Рядом с танцевальной площадкой у эстрады радовала знакомым видом барная стойка и несколько столиков для бильярда. Отсутствие обычных пивных колонок и динамиков в барном ансамбле доказывало, что я все-таки не в своем времени.

На эстраде работал ансамбль усатых и мордатых мужиков в вышиванках, чем-то похожих на «Песняров». Группа та была очень популярна на советской эстраде. Не удивительно, что многие под них косили. Песни тоже были такие… немудрящие.

Наша четверка заняла столик и стала ждать официанта, оглядываясь в поисках объектов охоты. Выворачивали шеи, в основном, футболёры. Мы с Геной не так активно дергались при виде женских задниц. Хотя…, если что-то вдруг откатится в мою сторону, отказываться не стану. Если честно, чикинский стиль решения сексуальных проблем меня не особо удовлетворял.

- Что-то мне лицо твое знакомо, Гена? - обратился к певцу Борис, - Мы не встречались раньше?

- Не удивительно. Меня не раз по телевидению показывали. Я - Белов, певец. А ваша личность почему-то мне тоже показалась знакомой.

- Ну, надо же! - азартно хлопнул ладонями по ногам Борис, - Сам Белов со мной сидит. А мы с Вовкой обычные футболисты, цеэсковские.

Тут он опустил глазки долу. Ну, просто скромняга-парень.

- Я знаю… Федотов, Копейкин. Вы же футбольные легенды! - воскликнул певец.

- Какие легенды, если девушки не хотят нас признавать! - горестно махнул рукой Федотов.

- И не говори, - поддакнул ему Копейкин.